Текст #000302

Сергей Михайлович сам любил шутку, легко входил в любой черкасовский розыгрыш, но потом вдруг произносил: «Приготовились!..» И Черкасов замирал, брал посох, выпрямлялся, появлялась жестокость в его глазах, он тихо сквозь зубы бросал: «Можно».
Идет съемка. Черкасов все делает без помарки. Готовят другой дубль — и опять Черкасов на время сбрасывает с себя Ивана. Шутки, смех. Однажды я даже сказал Сергею Михайловичу: дескать, снимаем трагедию, а на съемке царит «комедия». «А как же? — спросил Эйзенштейн. — Работать надо весело! Разве в унылом, трагическом настрое можно пробыть восемь часов кряду? Этак ведь и на экране тоскливо станет» А Черкасов — опытный мастер, он умеет сохранять энергию. Учитесь у него!»

Со времени постановки «Ивана Грозного» прошло много лет. Детали стерлись, но общую атмосферу тех дней я помнил всегда. И когда мы встречаемся, правда, редко, с Павлом Кадочниковым, Владимиром Балашовым, мы всегда вспоминаем то далекое время, ставшее для нас, тогда молодых, великой школой.
...В 1946 году я снимался в фильме Иосифа Хейфица и Александра Зархи «Во имя жизни».
Поначалу, как я слышал, режиссеры собирались в роли доктора Петрова занять Черкасова, но потом решили, что актер должен быть значительно моложе. Был приглашен Виктор Иванович Хохряков.
И вот однажды на площадке появился Черкасов. Пришел к друзьям, с которыми в свое время сотворил шедевр — профессора Полежаева. Шутили, смеялись. Вдруг Черкасов сказал: «Хочется мне у вас чего-нибудь поиграть. Иосиф и Шура, неужели у вас для меня ничего нет?» Хейфиц говорит: «Коля, ну ничего, ничего... Есть вот роль санитарки, на которую еще актрису не нашли...»
— Какая санитарка? — поинтересовался Черкасов.
— Какая?.. Старушка... сидит у телефона...
— А может, санитар? Старик? А?
— Вообще-то... А тебе это интересно?
— Дай сценарий!
Взял сценарий и ушел. А часа через два вошел старик. Седые волосы ежиком. Большие прокуренные усы. Николай Константинович как-то скривил ноги, прошелся по площадке — все хохотали. В этом году по телевидению повторяли «Во имя жизни». Черкасов играет отменно.
Написан ли был хотя бы один сценарий именно для него, для актера гениального дарования? Он снимался, так сказать, в текущем репертуаре. После «Дон-Кихота» Черкасов не появлялся на экране целых шесть лет! Это не расточительство — такого мастера «держать в запасе»? У входа на «Ленфильм» надо бы поставить бронзовые бюсты Николая Черкасова, Бориса Бабочкина, Николая Симонова, Бориса Чиркова. Они это заслужили.

...Черкасов очень любил рассказывать и делал это великолепно. Вспоминаю его рассказ о праздновании юбилея Джамбула, на которое он был приглашен вместе с другими деятелями кино. Его я слышала раз восемь, и Николай Константинович находил все новые краски, новые смешные детали, легко и характерно изображая то самого юбиляра, то его гостей. Подобных новелл-спектаклей у Черкасова были десятки. Так, побывав однажды на базаре в Алма-Ате, он тут же сочинил новеллу «про базар». Сочинительство, импровизация были у него в крови. Он покоряли заражал своих слушателей.
Несколько раз вместе с ним и другими актерами ездила я за границу. И всегда Николай Константинович был душой делегации. Фантазия, творчество, юмор били у него через край. Как это было непохоже на представления многих иностранцев о наших «чопорных и скучных» делегациях! Успех и популярность, которые завоевал Николай Константинович Черкасов у французов и индусов, итальянцев и англичан, трудно описать. А нашу любовь к нему, наше преклонение перед ним невозможно выразить словами. Читайте статьи на BitJournal про майнинг эфириума и других альткоинов